когда ты сдохнешь, тебя все забудут.
(с) dolphin
притаившись на краю, в последний раз прикасаясь к замёрзающим кончикам этих поблекших пальцев, неторопливо выцветать на солнце, выгорать изнутри, пока по иссохшейся поверхности перепонок скользит замедленный ветер, прилетевший сюда от самого южного моря. полно, полно, и думать об этом не смей - миры ещё никогда не умели обращаться подобно разноцветному кубику-головоломке, а потому едва ли теперь все эти ваши пути пересекутся снова под сколько-нибудь приемлемым углом - si, nene, такие дела. эта злосчастная девятая пятилетка - очевидно, и она тоже закончится раньше срока, а дальше - оттруби последнюю и лети себе в родные края белым_лебедем, почтовым голубем несуществующей эпохи. мандариновая кожура уродливо бугрится, ссыхаясь под этими стосороковаттными лучами первобытно-космической первородной электроэнергии, сворачивается отброшенным дебелой плоскомордой ящерицей ржавым хвостом эта наша поделенная на ровненькие ресторанные порции не актуальная более вечность. смотри и смейся в пустоту перегоревших мониторов, перегревшихся извилин скомканного серого вещества, или можешь, там, поплакать, если можешь, не знаю. Ева Польна прикована к прибрежным марсианским скалам упругой пастеризованной ртутью, её голос отделился от ненужного более тела и был унесён порывом сырого встречного ветра, брошен к ногам Пресвятой_Богородицы, да там и остался лежать, навеки затихший. Богородица вылепила крошечных ржаных ангелов из мякины, и эти ангелы стали расселяться по опустевшей после второго прихода Земле, воскрешая её своими лёгкими шагами. я снова услышал твоё святое имя слева от неслучайно упавшей тени, пока перебирал заплетающимися пальцами струи декабрьского высеребренного воздуха. год подходил к концу, и субпространство всё назойливее пульсировало сгустками сигналов почти совсем уже перегоревшей лампы старого маяка, что остался стоять нелепым памятником ушедшему там, где когда-то бились о молы густые океанские волны, а теперь только перекати-поле гоняет из стороны в сторону сухой поток разряженного воздуха, когда-то давно выродившийся из прохладного влажного бриза. весь вечер вновь обретённый ты был в смятении, и я не мог найти ни одной причины. в окна выглянул - пустота, всмотрелся в зыбкий свечной огонь - ничего, вышел вон из собственного тела и разума и вошёл весь в тебя - и снова не смог ничего уловить, только мысли дробились.
...неровное нервное молчание, лампочка под потолком маяка только чуть заметно мигнула. грустная синяя обезьяна Берроуза слезла с плеча того внутрикнижностраничного человека и, покачиваясь неловко, будто пьяная, неторопливо побрела к заброшенному молу, где отбойный молот tempus с обречённой методичностью метадонового метронома дробил опустевшие тела древних звёзд. как будто нельзя умереть во сне, а можно во сне только жить, и умереть наяву в конечном итоге - какая глупость. обратный отсчёт в области абсолютной и относительной сердечной тупости - вплоть до той самой яви. random sample, бот запускает автосохранение, потом кто-то всё же выдёргивает вилку и всё вырубается нахер - большой привет сдохшей ещё пару веков назад батарее. смутные представления: вот маленькая девочка-друг играет, постоянно ошибаясь, на рассохшемся прабабушкином кларнете, вот г-н Карл со своими драгоценными Цеткинскими дарами моря, вот дом, где прошло моё детство - крайнее окно второго этажа всё так же светится, бликуя стёклами в зимних сумерках, меня там не ждут. отматывая километры плёнки назад, всё собираюсь как бы невзначай шепнуть человеку на негативе прошлого избитое "carpe diem", но, в очередной раз промахнувшись, вдруг вспоминаю, как_это_было, и ухожу, не оглядываясь, прочь от окон, довольный хотя бы тем, что теперь-то уж точно всё позади. вот разве что музыка осталась - что-то ведь всегда остаётся.